Когда мы говорим о восприятии, мы в основном подразумеваем пять органов чувств. Во всяком случае раньше подразумевали. Теперь мы любим порассуждать о шестом чувстве, включая в это понятие все — от интуиции до ясновидения. Ученым же известно гораздо большее число органов чувств, а значит, и типов восприятия. Кто бы мог подумать, что для восприятия тепла и холода на коже человека расположены специфические рецепторы?
Надо сказать, что мы воспринимаем не только какие-либо внешние явления, но и внутренние процессы, и прежде всего всяческие функциональные расстройства, такие, как учащенное и неравномерное сердцебиение, мускульное напряжение, головные или желудочные боли и т. д. и т. п.
Восприятие всегда было взаимосвязано с вниманием. Оно же всегда было избирательным. Наши установки и убеждения способны воздействовать таким образом, что мы выхватываем из полного спектра происходящего только определенный сектор. Оптимист видит лишь одну половину целого, а пессимист — другую. И оба они правы.
Когда мы пребываем в состоянии чистого восторга, мы смотрим на наш мир сквозь розовые очки. И вещи, и люди, и явления видятся нам приукрашенными. В печали и горе мы как будто надеваем темные очки; сгущаем краски, становимся ворчливыми или молчаливо-мрачными. Во гневе мы наталкиваемся только на препятствия и все¬возможные барьеры. Испытывая приступ тревожности, думаем, что все таит в себе угрозу. Пуганая ворона куста боится. Обжегшись на молоке, дуют на воду — так говорят о людях мнительных. Но бывают ситуации, когда ворону никто не пугал и кипящего молока в стакан ни¬кто не наливал, а тревожность все равно присутствует. Недоверие приводит в результате к повышенной подозрительности. Мир кажется человеку населенным врагами и опасностями. И он постоянно должен быть начеку. Бдительность, конечно, помогает избежать неприятных сюрпризов, которыми переполнена наша жизнь. Но вместе с тем и омрачает существование.
Воспринимая то или иное явление, мы не видим его точного отображения. То, что мы видим, в гораздо боль¬шей степени является нашей личностной конструкцией.
Сыщик Шерлок Холмс был всегда готов к встрече с опасностью, он моментально реагировал и правильно оценивал ее проявления. Он интегрировал любое происшествие в свою собственную модель мира и таким образом как бы отключал мысль о возможной угрозе. Однако взгляд на мир через призму опасности приводит к специфическим искажениям восприятия.
При взгляде в микроскоп сыщик обозревал не что иное, как контекст. Он выхватывал отдельные незначительные детали, более или менее подходящие к его сис¬теме аргументации, и игнорировал несущественное, ис¬пользуя лишь то, на чем могли бы основываться его доказательства.
Сотрудник одного предприятия, убежденный в том, что шеф собирается его уничтожить, в качестве доказательств собрал весьма обильный материал. При этом многое было подмечено очень даже остро и полностью соответствовало фактам. Так… на мой вопрос он ответил мне совершенно по-хамски; так… с утра он прошел мимо меня и даже не поздоровался; так… рылся в моих документах и т. д. Наблюдения соответствуют действительности. Но подозрения, как выяснится чуть позже, приводят к насквозь фальшивым выводам (меня сознательно отталкивают, не хотят больше видеть в штате сотрудников, хотят мне доказать, что я не смогу подготовить ни одного важного письма, и т. д.). Мнительно-подозрительный сотрудник может быть при этом абсолютно справедлив в восприятии происходящего, будучи несправедлив в его оценке.
Недоверчивые, излишне пугливые люди всегда склонные предположить, что даже близкие им люди постоянно сплетничают и судачат о них. Говорят за спиной такие Вещи, такие вещи… Но поскольку они понимают, что доказать им все равно ничего не удастся, мнительные люди скрывают от окружающих свои подозрения.
На восприятие, а следовательно, и на переживания и поведение чрезвычайно сильно влияют наши речь, язык, стиль общения.
Излишне пугливые люди везде и всюду пытаются подстраховаться. Все это делает их в результате крайне недоверчивыми и осторожными. Такие люди не склонны поделиться с вами своими сокровенными мыслями и чувствами («вот еще — откровенничать с кем попало!»). Психолог Вильгельм Райх назвал их типажами в панцире черепахи, а Антон Павлович Чехов — человеком в футляре. Их чувства и наблюдения целиком и полностью сосредоточены на возможностях самообороны, предотвращении предполагаемой опасности. С другими людьми они свободно общаться не смогут при всем желании. Они постоянно ощущают крайнюю степень беспокойства: «как я выгляжу?»; «уважают ли меня?»; «а не выгляжу ли я глупо?» и т. д.
Люди, постоянно испытывающие необъяснимую тревогу, любую неудачу расценивают как провал. Когда им чего-то не удается добиться в профессиональной или личной жизни, они произносят стандартные фразы: «мне вообще никогда в жизни не везло»; «у меня все всегда не слава богу»; «мое поражение было абсолютно неизбежным»; «такого разочарования мне точно никогда уже не пережить». При этом немаловажную роль играет тенденция к всяческим сравнениям и обобщениям: «А вот у других все почему-то получается». Но не стоит торопиться и мысленно пожимать им руку, выражая свое уважение за проявленную самокритичность. Если вдуматься, при¬ходит понимание того, что эти самоуничижительные клише — всего лишь способ защиты, еще один слой панциря. Если продолжить вышеперечисленные заявления и довести их до логического конца, следовало сказать: «А раз так, мне нечего убиваться. Я неудачник, поэтому бесполезно стараться, к чему-то стремиться. Пусть все идет так, как идет».
При этом тревожные личности принципиально не замечают того, что у других тоже бывают свои сложности, неудачи, разочарования. Они не хотят видеть и того, что эти самые другие считают неприятности, выпавшие на их долю, вполне даже преодолимыми препятствиями, а не катастрофой.
Как ни странно, естественная цепочка «восприятие — интерпретация — поступок» часто (если не сказать — всегда) оказывается нарушенной. Мы сначала составляем свое мнение о предмете и лишь потом воспринимаем его — естественно, в ключе заранее подготовленной интерпретации. Мы в этом, в общем-то, не виноваты — виноват наш опыт.
— Маша, иди есть грибной суп.
— А я его не люблю.
— Ты же не пробовала!
— Ну и что? Я все равно не люблю.
Это диалог с четырехлетним ребенком. Упрямая Маша все заранее знает. Что уж говорить о нас, которым и лет, и опыта столько, что не грех бы частью с кем-нибудь поделиться!
Мир — это наше представление о нем. Когда Цезарь высадился в Египте и спрыгнул на берег со своего корабля, он неожиданно споткнулся и упал. Римляне сочли его падение дурным знаком, зловещим предзнаменованием. Солдаты испугались и стали настаивать на возвращении. Однако Цезарь пошире распахнул руки и крикнул: «Я обнимаю тебя, Африка!»
